Что через 10 лет будет с климатом Земли и населением Москвы, стоит ли ожидать на этом временном рубеже новых географических открытий, сможет ли будущий географ найти пищу для ума и почву для исследований, а Грета Тунберг – учиться на факультете географии и геоинформационных технологий НИУ ВШЭ? Об этом и многом другом, а также о том, что ждет студентов бакалаврской программы «География глобальных изменений и геоинформационные технологии» на упомянутом факультете Вышки – в интервью с его деканом, научным сотрудником Института географии РАН Николаем Куричевым. Интервью состоялось в рамках Дня Вышки.
- Николай, что Вы можете сказать о прогнозах с шагом в 10 лет применительно к такой науке, как география? Может ли что-то кардинально поменяться, ведь новые моря и континенты появиться явно не успеют?
Мы живем в эпоху беспрецедентных по масштабам и скорости изменений природной среды. На наших глазах меняется климат, тают горные ледники, меняются границы шельфовых льдов. Огромные изменения связаны с человеческой деятельностью: сведение лесов, опустынивание, распашка огромных территорий, расползание городской застройки по мере урбанизации во многих регионах мира. Через десять лет мы увидим сдвиги границ природных ландшафтов, новые города, дороги, объекты энергетики и т.д. Есть такое представление, что эпоха географических открытий давно закончилась, и с точки зрения географии все уже давно открыто. На самом деле, это не так. Географы продолжают открывать новые объекты. Например, не так давно обнаруженное подледное озеро Восток в Антарктиде. Но самое главное, что географы открывают новые связи между объектами и компонентами природной среды: океаном и климатом, климатом и ландшафтом и т.д. Здесь на первый план выходят высокие технологии – геофизические, геохимические, биологические методы исследования природной среды. Это дистанционное зондирование Земли из космоса и беспилотников, обработка больших данных в цифровой картографии. Это позволяет получить достоверные оценки вклада, скажем, таяния горных ледников в повышение уровня Мирового океана или различных видов ландшафтов в газовый обмен.
- А это правда, что о космосе мы знаем больше, чем об океане?
Да, это так и есть.
- Будущие географы, стало быть, смогут найти почву для своих исследований?
Конечно! В современных условиях географический прогноз в масштабе 30-100 лет очень востребован. Это мы видим, в первую очередь, по работе группы экспертов в области оценки изменений климата IPCC, которая регулярно выпускает соответствующие доклады. Выход каждого такого доклада – это событие мирового уровня.
- А что же будет с климатом через 10 лет?
В научном сообществе достигнут консенсус в отношении климатических изменений: это, конечно, касается глобального потепления, хотя в разных регионах мира его проявления неравномерны, в ряде регионов могут существовать и обратные тренды. Есть консенсус и относительно причин этих изменений: они связаны с деятельностью человека. В то же время, когда дело доходит до количественных оценок, здесь сохраняется много неопределенностей. Например, оценки углеродного бюджета варьируют в пределах двукратных величин. Естественно, это совершенно разные траектории развития для энергетического сектора и транспортного или землепользовательского. В этом тоже открывается перспектива исследований.
- Смогла бы в Вышке учиться Грета Тунберг?
Если бы выучила русский и набрала проходной балл, то очень даже. А если серьезно, то, признаться честно, в научном географическом сообществе к Грете Тунберг двойственное отношение. С одной стороны, она поднимает важные экологические и климатические вопросы, с другой – ее деятельность и климатический активизм в целом направлены на то, чтобы подчеркнуть, что мы знаем, что нужно делать для решения конкретных задач, но натыкаемся на косность или злой умысел принимающих решение людей. На самом деле, это не так. Во-первых, я уже упоминал о так называемой природной неопределенности. Но проблема еще сложнее. В том числе она и в том, как совместить климатические и в широком смысле экологические ограничения с экономическим и социальным ростом. Ведь очевидно, что нельзя одномоментно перестроить энергетическую и транспортную инфраструктуры, экономики многих стран и регионов мира, которые связаны с добычей и экспортом углеводородов. Существуют серьезные противоречия внутри стран и между ними – кто, собственно, будет платить за этот переход. И здесь нужно отдавать себе отчет в том, что климатические изменения несут в себе проблемы и убытки, при этом изменение климата не угрожает человечеству. В то же время плохо продуманные меры климатической политики, особенно принудительного характера, могут быть не только непродуктивными, но и иметь тяжелые экономические последствия, а также политические и социальные. Поэтому здесь важно руководствоваться принципом «знание – сила», отсюда потребность в качественных фундаментальных и прикладных исследованиях.
- Как много времени у нас, чтобы принять эти решения и начать действовать?
Это зависит от того, какие мы ставим задачи и к сколь радикальным мерам готовы прибегнуть. Если говорить об общепринятой «границе» климатических изменений в 2 град. Цельсия, начинать действовать нужно уже сейчас. У нас есть 10-20 лет, чтобы сделать изменения довольно плавными. Если говорить о более жестких требованиях в 1.5 град. Цельсия, на мой взгляд, это нереализуемо, потому что трудно себе представить, что в ближайшие 3-5 лет кардинально изменятся тенденции мирового развития. Понимая, что нет гарантий, что сравнительно мягкие меры дадут желаемые результаты, ученые обсуждают в том числе и проекты геоинжиниринга.
- А что нас ждет в мире общественной географии? Что будет происходить с миграциями?
Общественные процессы быстры. Идут массивные сдвиги в области урбанизации – больше половины человечества живет в городах. Они связаны и с неравномерным демографическим переходом, который охватил почти все страны мира, он происходит на наших глазах, когда человечество входит в новый этап воспроизводства, при котором характерно падение рождаемости. Во многих странах ее показатель уже упал ниже уровня простого воспроизводства. Обществу нужно будет адаптироваться к старению, уменьшению количества молодежи. А это влечет за собой и серьезные экономические последствия. При этом на наших же глазах происходит довольно успешное развитие разных отраслей в развивающихся странах. Но и сохраняется большая технологическая дистанция, разрыв между лидирующими и отстающими странами, в том числе и цифровой. Быстро перестраиваются глобальные производственные цепочки, усиливается конкуренция между регионами и городами. Несколько последних десятилетий шла вторая волна глобальной интеграции, и эпидемия коронавируса показала это наглядно. В то же время, насколько этот процесс будет устойчивым – а он подвергается огромному давлению с разных сторон – это вопрос. Но мы уверены, что мир будет оставаться разнообразным, динамичным, географу точно будет чем заняться.
- А если посмотреть на Москву – она станется магнитом для регионов или появятся похожие новые центры?
Притяжение в Москву мигрантов из других регионов и городов России идет уже много десятилетий. Последние 20 лет на постоянное место жительство переезжает по 200-250 тысяч человек в год. С 2000 года в Московский регион переехал целый Петербург по численности населения. В результате уже сейчас Москва с Московской областью по населению превышает все остальные города-миллионники вместе взятые.
Люди едут в Москву потому, что здесь по сравнению с другими регионами нашей страны выше доходы, выше качество жизни, больше карьерных возможностей. Первая причина – это преимущества большого города, которые специалисты называют агломерационным эффектом, и этот фактор изменить трудно. Вторая причина – это то, что в Москве распределяется огромная рента, здесь сосредоточены почти все федеральные органы власти, подавляющая часть штаб-квартир российских компаний и банков, контроль над финансовыми потоками. Этот фактор в принципе поддается корректировке, но для этого нужно менять пространственную политику в пользу рассредоточения ресурсов и центров принятия решений на федеральном уровне.
- Сейчас на факультете, который Вы возглавляете, одна бакалаврская программа «География глобальных изменений и геоинформационные технологии». А чисто теоретически какие программы мы сможем увидеть через 10 лет?
Географы тоже образуют экосистему – от школы через университет до науки и прикладных сегментов рынка труда – и мы планируем работать со всеми участниками этой экосистемы. В будущем у нас на факультете будет полная линейка образовательных программ – бакалавриат, магистратура, аспирантура, дополнительное профессиональное образование, массовые открытые онлайн-курсы, работа со школьниками и учительским сообществом. И это не планы на далекое будущее, мы будем делать это уже в ближайшие годы. Роль наук о Земле, пространственных исследований в будущем будет только расти, и мы – факультет и наш ключевой партнер, Институт географии РАН – стремимся развивать современные исследования и образование в этой сфере.
Напомним, что факультет географии и геоинформационных технологий появился в НИУ ВШЭ в 2019 году благодаря совместной инициативе Вышки и Института географии РАН. Его появление – это ответ на глобальные вызовы, требующие запуска в России географического образования нового поколения. В сентябре 2020 года бакалаврская программа «География глобальных изменений и геоинформационные технологии» открыла свои двери для первого набора студентов.
